Конец пути
May. 31st, 2025 09:23 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
just_tomОдин из моих любимых старых анекдотов такой:
По коридору психиатрической больницы идёт сумасшедший и тянет за собой варежку на верёвочке. Проходящий мимо врач спрашивает: "Это у вас кто?" - "Это варежка" - отвечает сумасшедший. Когда врач уходит, сумасшедший обращается к варежке: "Жучка, как же мы здорово его провели!"
Пришло письмо - президент Анджей Дуда подписал, теперь я уже официально добрался до самого верха.
Что интересно (для меня, вряд ли для окружающих, но о чём хочу, о том пишу): у меня нет ощущения успеха, заработанного десятилетиями тяжёлого труда, бессонных ночей, сердечно-сосудистыми заболеваниями и т.п. Зато есть ощущение, что этот формальный успех я на самом деле не заслужил. Как и нет ощущения триумфа (а есть просто удовлетворение от того, что получилось) - что является ещё одним аргументом в пользу незаслуженности.
Тяжелее всего мне далась первая кандидатская диссертация, незащищённая, которую я по дури, поступив в 1982 году в аспирантуру ИЭМСС АН СССР, решил написать о "Солидарности" - и никто мне не объяснил, что не надо этого делать. ИЭМСС был местом, оторванным от жизни (sapienti sat). Первая версия, в которой не было врагов социализма, была отвергнута моим научным руководителем - только что ставшим ответственным работником ЦК. Он написал на титульном листе красным карандашом: "Каждый, кто пытается разговаривать с партией, пусть даже ошибающейся, с позиции силы, объективно становится противником социализма. Такова логика классовой борьбы". Поменять научного руководителя у меня не получилось, поэтому я в первый и последний раз в жизни решил сыграть приспособленца. Я написал новый вариант, опираясь на слова Брежнева о том, что ПОРП совершила ошибки, которыми воспользовалась контрреволюция. Осторожный шеф показал мою диссертацию своему начальству и то дало добро. Но защищаться мне надо было на моём родном Истфаке и с сотрудниками Кафедры истории южных и западных славян на предзащите произошла истерика. Мне объяснили, что партия не ошибается, во всём виноваты враги социализма. А поскольку это уже был 1985 год, то добавили, что проблема даже не в моём буржуазном ревизионизме, а в том, что я написал просто очень слабую работу. На что я психанул: забрал все экземпляры и вышел из аудитории - злой не только на них, но и на себя. На следующий день мне позвонил зав. кафедрой, который только что узнал, что моя диссертация была одобрена в ЦК. Сказал, что он этого не знал и что теперь всё в порядке и я могу в любой момент пройти предзащиту ещё раз, а вообще они всех сильно утюжат на предзащите, я напрасно так прореагировал. И что никто раньше не снимал свою диссертацию с защиты. И тут я понял, что поступил правильно.
Несколько лет спустя, когда я уже жил в Польше, ко мне обратился архив "Солидарности" с просьбой передать им рукопись как исторический экспонат. Я было согласился, но потом передумал, потому что я не мог подписаться ни под чем, что там было написано. И отказал, объяснив, почему. Мне показалось, что меня поняли.
Дальше уже было легче. В течение первых лет в Польше отсутствие степени не мешало мне заниматься интересными вещами, включая работу международным консультантом в ооновских проектах. Когда Польская академия наук стала на меня давить (а в те времена незащищённых через девять лет выгоняли), я написал кандидатскую на совсем другую тему, с которой у меня не было никаких моральных дилемм. Проблема была только в самом начале: моим научным руководителем был знаменитый социолог - и как все маститые польские социологи пользующийся совершенно герметичным языком. Я не понял, чего он от меня хотел, и решил написать диссертацию так, как считаю нужным. В результате научный руководитель поправил несколько знаков препинания и одну случайно перевранную ссылку. (После защиты я увидел на какой-то стене объявление о конкурсе на самую лучшую диссертацию по моей тематике, выслал свою, и неожиданно его выиграл.)
Первую докторскую (в советском понимании) диссертацию (habilitacja) я написал тоже не по внутреннему зову, а по нужде - чтобы продолжать работать в ПАН, надо было её защитить в течение очередных, кажется, семи лет. Единственно, о чём я теперь жалею - что не издал её потом по-английски, потому что это до сих пор единственная такая работа на весьма популярную тему. На защите меня заметил представитель одного очень хорошего частного университета и ещё перед голосованием предложил у них работу. Уже только для этого вся эта возня с диссером того стоила. Через семь лет из этого университета мне пришлось уйти, но это уже другая история.
Потом мне пришло в голову, что это непорядок, когда я уже не одно десятилетие занимаюсь по сути экономическими исследованиями, а все степени у меня по политологии. И написал и защитил ещё одну докторскую - что потом оказалось полной глупостью. По ходу дела поменялись правила и специализация стала считаться по тематике публикаций, а не специальности, указанной в учёной степени.
Профессурой я занялся также под давлением - на моём факультете было слишком мало профессоров. Лично мне это ничем не грозило, но вдруг стало интересно - а получится ли добраться на самый верх. И заодно получить пряники в виде более позднего выхода на пенсию и вообще укрепления своего рабочего места. Несколько месяцев подготовки, потом девять месяцев ожидания решения государственного Совета по научному совершенству (он честное слово так называется - Rada Doskonałości Naukowej), который рекомендовал президенту страны присудить мне звание профессора. Через три месяца президент согласился с мнением совета и поставил свою подпись.
Вручать диплом будет уже следующий президент - послезавтра узнаем, кто. В случае чего можно попросить, чтобы его прислали по почте.
По коридору психиатрической больницы идёт сумасшедший и тянет за собой варежку на верёвочке. Проходящий мимо врач спрашивает: "Это у вас кто?" - "Это варежка" - отвечает сумасшедший. Когда врач уходит, сумасшедший обращается к варежке: "Жучка, как же мы здорово его провели!"
Пришло письмо - президент Анджей Дуда подписал, теперь я уже официально добрался до самого верха.
Что интересно (для меня, вряд ли для окружающих, но о чём хочу, о том пишу): у меня нет ощущения успеха, заработанного десятилетиями тяжёлого труда, бессонных ночей, сердечно-сосудистыми заболеваниями и т.п. Зато есть ощущение, что этот формальный успех я на самом деле не заслужил. Как и нет ощущения триумфа (а есть просто удовлетворение от того, что получилось) - что является ещё одним аргументом в пользу незаслуженности.
Тяжелее всего мне далась первая кандидатская диссертация, незащищённая, которую я по дури, поступив в 1982 году в аспирантуру ИЭМСС АН СССР, решил написать о "Солидарности" - и никто мне не объяснил, что не надо этого делать. ИЭМСС был местом, оторванным от жизни (sapienti sat). Первая версия, в которой не было врагов социализма, была отвергнута моим научным руководителем - только что ставшим ответственным работником ЦК. Он написал на титульном листе красным карандашом: "Каждый, кто пытается разговаривать с партией, пусть даже ошибающейся, с позиции силы, объективно становится противником социализма. Такова логика классовой борьбы". Поменять научного руководителя у меня не получилось, поэтому я в первый и последний раз в жизни решил сыграть приспособленца. Я написал новый вариант, опираясь на слова Брежнева о том, что ПОРП совершила ошибки, которыми воспользовалась контрреволюция. Осторожный шеф показал мою диссертацию своему начальству и то дало добро. Но защищаться мне надо было на моём родном Истфаке и с сотрудниками Кафедры истории южных и западных славян на предзащите произошла истерика. Мне объяснили, что партия не ошибается, во всём виноваты враги социализма. А поскольку это уже был 1985 год, то добавили, что проблема даже не в моём буржуазном ревизионизме, а в том, что я написал просто очень слабую работу. На что я психанул: забрал все экземпляры и вышел из аудитории - злой не только на них, но и на себя. На следующий день мне позвонил зав. кафедрой, который только что узнал, что моя диссертация была одобрена в ЦК. Сказал, что он этого не знал и что теперь всё в порядке и я могу в любой момент пройти предзащиту ещё раз, а вообще они всех сильно утюжат на предзащите, я напрасно так прореагировал. И что никто раньше не снимал свою диссертацию с защиты. И тут я понял, что поступил правильно.
Несколько лет спустя, когда я уже жил в Польше, ко мне обратился архив "Солидарности" с просьбой передать им рукопись как исторический экспонат. Я было согласился, но потом передумал, потому что я не мог подписаться ни под чем, что там было написано. И отказал, объяснив, почему. Мне показалось, что меня поняли.
Дальше уже было легче. В течение первых лет в Польше отсутствие степени не мешало мне заниматься интересными вещами, включая работу международным консультантом в ооновских проектах. Когда Польская академия наук стала на меня давить (а в те времена незащищённых через девять лет выгоняли), я написал кандидатскую на совсем другую тему, с которой у меня не было никаких моральных дилемм. Проблема была только в самом начале: моим научным руководителем был знаменитый социолог - и как все маститые польские социологи пользующийся совершенно герметичным языком. Я не понял, чего он от меня хотел, и решил написать диссертацию так, как считаю нужным. В результате научный руководитель поправил несколько знаков препинания и одну случайно перевранную ссылку. (После защиты я увидел на какой-то стене объявление о конкурсе на самую лучшую диссертацию по моей тематике, выслал свою, и неожиданно его выиграл.)
Первую докторскую (в советском понимании) диссертацию (habilitacja) я написал тоже не по внутреннему зову, а по нужде - чтобы продолжать работать в ПАН, надо было её защитить в течение очередных, кажется, семи лет. Единственно, о чём я теперь жалею - что не издал её потом по-английски, потому что это до сих пор единственная такая работа на весьма популярную тему. На защите меня заметил представитель одного очень хорошего частного университета и ещё перед голосованием предложил у них работу. Уже только для этого вся эта возня с диссером того стоила. Через семь лет из этого университета мне пришлось уйти, но это уже другая история.
Потом мне пришло в голову, что это непорядок, когда я уже не одно десятилетие занимаюсь по сути экономическими исследованиями, а все степени у меня по политологии. И написал и защитил ещё одну докторскую - что потом оказалось полной глупостью. По ходу дела поменялись правила и специализация стала считаться по тематике публикаций, а не специальности, указанной в учёной степени.
Профессурой я занялся также под давлением - на моём факультете было слишком мало профессоров. Лично мне это ничем не грозило, но вдруг стало интересно - а получится ли добраться на самый верх. И заодно получить пряники в виде более позднего выхода на пенсию и вообще укрепления своего рабочего места. Несколько месяцев подготовки, потом девять месяцев ожидания решения государственного Совета по научному совершенству (он честное слово так называется - Rada Doskonałości Naukowej), который рекомендовал президенту страны присудить мне звание профессора. Через три месяца президент согласился с мнением совета и поставил свою подпись.
Вручать диплом будет уже следующий президент - послезавтра узнаем, кто. В случае чего можно попросить, чтобы его прислали по почте.
